Сегодня в повестке отечественного энергомаша как никогда актуальна тема модернизации оборудования. Сервисное обслуживание самых высокоэффективных блоков генерации, построенных по договорам предоставления мощности, с учетом роста курса валют, становится очень дорогим. В 2025 году прекратятся выплаты по ДПМ, и тогда фактически самая высокоэффективная, новейшая часть российской энергетики может оказаться под угрозой останова – именно из-за высокой стоимости сервисных контрактов для нее. Решением этой проблемы занимается входящее в Группу компаний «Ренова» АО «РОТЕК», уже занявшее 20% российского рынка сервисного обслуживания больших газовых турбин. Кроме того, компания развивает собственные мощности по восстановлению деталей турбин, в том числе инновационные.
Собеседник «Умпро» – директор по развитию высокотехнологичных активов ГК «Ренова», председатель совета директоров «РОТЕК» и Уральского турбинного завода Михаил Лифшиц.
– Вероятно, для АО «РОТЕК» одно из главных событий года – это открытие в Екатеринбурге Центра восстановления и производства деталей горячего тракта газовых турбин. Что он дает компании и отечественной энергетике в целом? Может ли он быть востребован также в двигателестроении – ведь ГТУ и авиационные и судовые двигатели во многом схожи? Есть ли у него перспективы работы на внешнем рынке?
– Мы исходим из того, что проблема устаревания основного технологического оборудования энергоблоков имеет свое решение, называется оно просто — модернизация. Центр восстановления и производства деталей горячего тракта газовых турбин – это наш вклад в этот процесс. Мы восстанавливаем лопатки газовых турбин – это сложнейшие технологические процедуры, к разработке которых были привлечены высококлассные специалисты. Лопатка турбины при нормальной эксплуатации может быть восстановлена в среднем 2,5 раза. Таким образом, ремонт компонентов горячего тракта сегодня является одним из перспективных направлений нашего бизнеса. Мы начали строить завод в сентябре прошлого года и запустили его в мае этого года.
Если говорить об инжиниринговой стороне дела, мы можем восстановить и авиационную лопатку, и морскую, и энергетическую. Однако здесь важно исходить из соображений целесообразности. Лопатки мощной энергетической газовой турбины, которые стоят очень дорого, рациональнее отремонтировать, в то время как лопатку авиационного двигателя дешевле поменять. Кроме того, поскольку авиационный мир достаточно консервативен, сотрудничество в сфере восстановления несколько затруднено.
Мы сотрудничаем и с двигателестроителями, и со специалистами по обслуживанию с авиационных двигателей, в частности, у нас подписано соглашение о сотрудничестве с Уральским заводом гражданской авиации.
– «РОТЕК» совместно с входящим в него Уральским турбинным заводом (УТЗ) выполняет работы по инвестиционно-строительным контрактам – EPC. Пожалуйста, расскажите о самых интересных для вас EPC-контрактах.
– Одним из таких проектов было расширение Улан-Баторской ТЭЦ. Проект интересен тем, что нам требовалось вставить паровую турбину, генератор и теплообменные узлы в ячейку между двумя работающими турбинами, а это две тысячи тонн конструкции. И сделать это было необходимо без остановки турбин. Когда мы пошли в этот проект, то очень много известных и уважаемых компаний в отрасли инжиниринга заявляли, что это невозможно. Мы вышли на площадку в феврале 2014 года, а в марте 2015 поставили энергоблок под нагрузку 130 МВт. Так что я, наверное, единственный в России почетный энергетик современной Монголии. Отмечу также, что в проекте Улан-Баторской ТЭЦ использовались и наша уральская турбина, и продукты других подрядных организаций.
– Как вы попали в этот бизнес? Из информации на сайте компании явствует, что вы летчик.
– Точнее, пилот. Это моя вторая, не связанная с основной работой, профессия. В машиностроении я всю жизнь, у меня есть бизнес в сфере инжиниринга деревообрабатывающих производств, это комплектные поставки оборудования плюс производство шлифовального и режущего инструмента. А когда группа компаний «Ренова» пригласила меня возглавить машиностроительное направление, я оставил в своей компании партнера, чтобы самому погрузиться в новую интересную сферу.
– Интересную – но ведь и более сложную?
– По поводу степени сложности трудно сказать. Сложность ведь определяется количеством переделов. Оборудование сложное, тяжелое, физически его много, оно сложнее и в плане прецизионности обработки, с точки зрения термодинамики. Зачастую при производстве турбины нелегкой задачей может стать расчет одних только тепловых расширений и поведения геометрии деталей.
К тому же это огромная ответственность – создавать и поддерживать жизнеспособность оборудования, которое имеет отношение к инфраструктуре, от состояния которого зависит безопасность многих тысяч людей.
– Кстати, об обеспечении безопасности эксплуатации и качества работы оборудования в энергетике. Пожалуйста, расскажите подробнее о разработке РОТЕКа – системе «ПРАНА». Уже появились догоняющие ее зарубежные аналоги? Продолжаются ли работы над ее усовершенствованием?
– Мы занимаемся обслуживанием газовых турбин, и удаленный мониторинг – это то, что в известной степени облегчает жизнь и снижает затраты. Мы изучили опыт наших западных коллег в этой сфере. Ведь системы мониторинга есть и у Siemens, и у General Electric, и у других мировых лидеров на этом рынке. Конечно, систему мониторинга можно купить на стороне. Оценив представленные продукты, мы поняли, что это не совсем то, чего мы хотим, и взялись за собственную разработку. Мы считаем, что система «ПРАНА» является гениальным продуктом, а секрет, я думаю, в том, что мы не мешали разработчикам, они были лишены управленческого воздействия и никто не препятствовал полету их фантазии. К слову, в этом смысле искусство руководителя – привлечь лучших, нестандартно мыслящих специалистов и заставить себя им не мешать, и если получилось, то у тебя есть шанс получить уникальную разработку.
Сегодня много кто может взяться дать прогноз на качество работы оборудования, любой оригинальный производитель оборудования (OEM) может прогнозировать работу своего продукта. Разница только в том, что в 99 случаях из 100 это работа, в которой задействованы высококлассные специалисты, которые могут предположить, какие нарушения в работе есть и к каким последствиям они могут привести. У нас же это делает машина.
Изначально «ПРАНА» была разработана для газовых турбин, сегодня у нас есть модуль на паровые турбины, большинство из которых находятся сегодня в негласной зоне ремонта по состоянию. Порочная практика бумажного продления ресурса привела к тому, что многие паровые турбины сегодня оказались в зоне рискованной эксплуатации. Поэтому здесь наша система «ПРАНА» становится особо актуальной.
Следующие модули будут разработаны для дожимного компрессора и двигателей внутреннего сгорания, именно в первую очередь для наземных машин, в том числе для транспорта, который постоянно находится в эксплуатации.
Потенциал у программного продукта достаточно серьезный, мы планируем занять и внешние рынки, для чего достаточно активно презентуем «ПРАНА» в Казахстане, Китае, Иране, ЮАР.
Разработка этой системы была объективной необходимостью. Мы как инженеры, как бизнесмены, как государство не могли отстать в этой сфере. И если в машиностроении приходится многое наверстывать, то, что касается математики и IT-технологий, мы находились на равных стартовых позициях и российские специалисты ни в чем не уступают западным.
Из новинок у нас также есть проект по производству суперконденсаторов. Это наш инновационный продукт, в течение нескольких лет разрабатываемый дочерней компанией «ТЭЭМП».
– Вы – в большей степени сторонник модернизации энергооборудования и адаптации его к работе в новых условиях. Однако в условиях кризиса и дорогих кредитов потенциальные заказчики оптимизируют структуру расходов, отодвигают сроки технологической модернизации. Соответственно, у инжиниринговых компаний уменьшается объем заказов. Вашу компанию это тоже затронуло?
– Конечно, кризис создает проблемы. К примеру, сильно изменилась стоимость денег. Банки, потерявшие возможность привлекать средства на Западе, ощутимо снизили активность на кредитном рынке. Мы, как компания, входящая в Группу «Ренова», можем использовать такие инструменты, как акционерное финансирование или кредитование в групповом банке.
Но главное – кризис сильно ударил по отношениям в сфере бизнеса. Зачастую потенциальные иностранные партнеры вынуждены отказываться от сотрудничества, просто перестраховываясь. Мы, конечно, продолжаем работать, но бизнес-процессы замедляются. Сделка, на заключение которой раньше уходил месяц, теперь прорабатывается по полгода.
– УТЗ и «РОТЕК» обладают мощным КБ. Где берете и как растите кадры для него? Какие задачи на среднесрочную и дальнюю перспективу сейчас стоят перед вашими конструкторами?
– В Центре восстановления деталей горячего тракта газовых турбин у нас работает не очень много людей в силу того, что производство автоматизировано. Мы обладаем очень квалифицированными сварщиками и инженерами, всего их около 40 человек.
Наша инжиниринговая команда активно сотрудничает с американскими коллегами, а наш технолог – из Франции. Мы живем в глобальном мире, где конкуренция стимулирует привлекать сотрудников высокого класса со всего мира.
Создавать внутренние механизмы повышения квалификации мы считаем нецелесообразным по причине небольшой численности персонала.
На Уральском турбинном заводе у нас очень хорошо развит институт наставничества: высокая стоимость оборудования и высокая степень ответственности каждого оператора обязывают. Опытные специалисты курируют молодых сотрудников, помогая им наработать необходимые знания и навыки.
У нас также заключен договор с Уральским федеральным университетом, где есть кафедра турбостроения, на заводе есть учебные классы, где обучаются студенты. Мы поддерживаем стремление сотрудников развиваться, если кто-то из них просит помощи в организации его обучения на конкретных курсах по конкретной программе, мы всегда это поддерживаем.
Что касается сотрудников «РОТЕК», то в случае необходимости мы направляем желающих для повышения квалификации за границу, к нашим иностранным коллегам.
– А с какими российскими компаниями вы сотрудничаете?
– Давно и успешно сотрудничаем с уральскими проектными организациями, такими как ЗАО «ПИЦ УралТЭП» и ОАО «Инженерный центр энергетики Урала», а также с новосибирскими ЗАО «КОТЭС», ОАО «Е4-СибКОТЭС», работаем с Санкт-Петербургским КОМТЕКом. Также сотрудничаем с украинскими соседями – с ООО «Институт ДнепрВНИПИэнергопром», Харьковским институтом проблем машиностроения. Мы интегрированы в эту среду достаточно глубоко.
– Как вы оцениваете экспортный потенциал отечественного энергомаша? В чем главные проблемы российских экспортеров из этой отрасли?
– Состояние рынка энергетики сегодня является достаточно турбулентным. Мы все в известной степени стали жертвами глобализации, когда наши западные партнеры, имея колоссальный опыт, могут делить между собой рынки. Россия же несколько растеряла свои традиционные рынки и отечественным компаниям предстоит вновь их завоевывать и некоторое время находиться в состоянии «догоняющих».
Если бы мы сегодня опирались только на российский рынок, было бы значительно труднее.
Турбина производится около полутора лет, следовательно, и заключение сделки – процесс длительный, он требует проектирования, сложного формирования бюджета и так далее.
Сегодня мы живем в рынке покупателя. Длинноцикловые контракты покупатель готов заключать только с финансированием со стороны поставщика, никто не платит деньги вперед. Это часть коммерческого предложения с нашей стороны. И тогда в дело вступает такой инструмент конкурентной борьбы, как стоимость денег. У нас есть государственные меры поддержки экспорта, но эффективность их отстает от наших иностранных конкурентов.
– И все же вы, как известно, ориентируетесь и на внешние рынки!
– Уральский турбинный на них работает, у нас достаточно большую долю выручки дает экспорт в Казахстан, Беларусь, пытаемся выйти на рынки Ирана и ЮАР. По газовым турбинам пока таких планов нет, потому что шести месяцев, к сожалению, недостаточно для такого стремительного роста.
– Иран сегодня – перспективное направление в смысле экспорта?
– Иран является очень сложным рынком в силу его самодостаточности, длительное нахождение под санкциями породило самостоятельное производство тех же газовых турбин. Сегодня средства массовой информации создали образ Ирана, не соответствующий действительности. Иран – промышленно развитая страна, в которой высокий уровень образования.
За время нахождения под санкциями Иран построил значительное количество газовых электростанций в открытом цикле, что делает его очень перспективным партнером, так как наши паровые турбины замыкают газовые электростанции до комбинированного цикла.
– Традиционный вопрос – о планах: что будет с компанией через пять лет?
– Я бы хотел, чтобы тот прогресс, которого мы достигли, не потерял темпа и продолжился следующие пять лет и далее.
