Российское машиностроение показало неплохие результаты по итогам 2020 года, особенно учитывая пандемию, которая, по логике, должна была негативно повлиять на деятельность предприятий отрасли. Компании сумели в сжатые сроки перестроить свои бизнес-процессы, по-новому отстроить взаимоотношения с поставщиками и потребителями, изыскать внутренние резервы, освоить новые направления и производство новой продукции. Позитива добавил и старт проектов, заделы по которым начинались прорабатываться еще несколько лет назад. Плюс к этому моменту на многих предприятиях уже были реализованы программы модернизации основных фондов, закупки нового оборудования, совершенствования производственных процессов с целью повышения их эффективности.

От модернизации к экспансии

По итогам 2020 года Уралмашзавод (УЗТМ, входит в группу УЗТМ-КАРТЭКС, контролируемую Газпромбанком) впервые за последние 14 лет получил чистую прибыль в размере 242 млн рублей при выручке 13,9 млрд рублей по МСФО. "Выход в прибыль" в числе прочего стал возможен благодаря инвестиционной программе, направленной на модернизацию производственных мощностей предприятия. Первый этап программы стоимостью два миллиарда рублей был запущен в 2018 году. Были введены в эксплуатацию пять импортных высокоточных автоматизированных обрабатывающих центров, проведена глубокая модернизация действующих станков, закуплено новое оборудование для сварочного производства.

Михаил Лифшиц: "Мы живем при смене технологического уклада"

ОЛЕГ СЕРДЕЧНИКОВ

Михаил Лифшиц, заслуженный машиностроитель РФ, председатель Совета директоров ПО "РОТЕК":

- Сегодня ситуацию в энергомашиностроении нужно рассматривать с двух сторон: мировых трендов и того, что происходит в России, ставшей более изолированной системой.

Из схожих аспектов: все мы живем при смене технологического уклада, смене поколений в политической жизни, а также при массированном и иногда безграмотном вмешательстве политикума в экономику.

Пандемия в этом контексте лишь один из факторов, волны от которого разошлись как круги на воде и, отразившись от стенок замкнутого пространства, стали причиной судорожного поведения большинства отраслей. Машиностроение не стало исключением. На данный момент объем российского рынка энергетического машиностроения составляет более 130 миллиардов рублей. Спад по сравнению с прошедшим годом составил 2,8 процента.

Но волны тенденций доходят до нашей страны с задержкой, а порой и фильтруются, проходя сквозь "стены". Для примера можно взять всеобщее стремление к "озеленению" и декарбонизации. В том карикатурном виде, в котором это сегодня присутствует в мире, его у нас, к счастью, нет. Та же Германия в "борьбе за экологию" умудрилась нарастить выбросы углекислого газа и, отказавшись от атомной энергетики, имеет долю угольной генерации в 27 процентов. В России, где лозунгов по поводу экологии не так много, эта доля не превышает 13 процентов.

Если говорить серьезно, то дискуссия об "озеленении" планеты должна была быть начата еще лет двадцать назад с того, что необходимо производить меньше упаковки, сократить производство пластиков в целом. Но предлагать пяти-шести мировым корпорациям сократить объем упаковок, снизить градус одноразовости изделий и повысить качество, видимо, страшновато. Гораздо безопаснее и интереснее тренировать электорат раздельно собирать мусор, кратно увеличивая полимерные отходы и штампуя все еще не перерабатываемые лопасти "экологичных" ветряков.

В России энергетическое машиностроение - сильно регулируемая отрасль: для огромной доли продукции в качестве заказчика выступает государство (госкомпания или компания с госучастием). В сухом остатке получаем, что развитие отрасли модерируется государством через госзаказ, тарифное регулирование, госпрограммы, такие как ДПМ и ДПМ-2, а также через режим субсидирования и стимулирования производств или спроса.

Влияние государства можно оценить как разнонаправленное. Есть программа ДПМ, которая должна была простимулировать спрос на генерирующее оборудование и дать машиностроителям возможность модернизировать свои производства (только посмотрите на разницу между первой и второй программами!) В процессе обсуждения параметров программы мы говорили, что в программу локализации необходимо включать множественно передельные продукты, выводя из нее поставки металла и заготовок из него. Нас не услышали. Теперь мы вынуждены покупать литье только у двух российских поставщиков. В результате рост стоимости металла для изготовления турбин на нашем заводе только за прошедший год составил от 25 до 170 процентов. Средний рост стоимости от поставщиков по всей номенклатуре составил 56,8 процента.

Нельзя обойти вниманием крайне важную тенденцию - разукрупнение единичного риска, переход на малую атомную энергетику. Мы видим, что паровая турбина никуда не уходит и может служить цели снижения выбросов СО2, работая на АЭС в связке с новыми реакторами РИТМ-200 и РИТМ-400. В рамках этого разукрупнения идет проектирование и строительство плавучих энергоблоков (четыре блока мощностью 80 мегаватт каждый для Баимского ГОКа с реактором КЛТ-40С).

Солнечная энергетика - еще одна горячая тема. Я говорил ранее, что нездоровый ажиотаж и иллюзия дешевизны разобьются о глобализацию и известную монополизацию начала производственной цепочки - посмотрите на кратный рост стоимости кремния: менее чем за два месяца цены подскочили на 300 процентов. Стоимость тонны металлического кремня с 1,2 - 2,6 тысячи долларов выросла до 10,4 тысячи. Цены на поликристаллический кремний за день (29 сентября) выросли на 13 процентов, что стало самым высоким показателем роста с 2011 года. В общей сложности с июня прошлого года цена на него выросла на 400 процентов.

Источник: Журнал «Эксперт»